1. Первый такт дуализации. Аспект сенсорики ощущений. Эстетический норматив ИЭИ
2. Силовой и возможностный потенциал в диаде СЛЭ — ИЭИ. Координация по аспекту интуиции потенциальных возможностей
3. Взаимодействие логика СЛЭ и этика ИЭИ
4. Взаимодействие по творческим и активационным аспектам (этики эмоций и логики соотношений)
5. Поддержка по точкам наименьшего сопротивления
6. СЛЭ — ИЭИ. Взаимная зависимость. Взаимодействие с общими и разделёнными целями
7. СЛЭ — ИЭИ. Жестокие игры, опасные связи
8. Миссия ИЭИ
9. ИЭИ. Воплощение мечты
1. Первый такт дуализации. Аспект сенсорики ощущений. Эстетический норматив ИЭИ. («По одёжке встречают, по уму провожают»)
Трудно найти внешне более противоположных людей, чем представители этой диады. С одной стороны — приземлённо — реалистичный и жёстко — прямолинейный СЛЭ, всегда ставящий себе в заслугу знание жизни и умение принимать её такой “какая она есть», с другой — идеалист и мечтатель, изыскано — аристократичный романтик, хрупкий и ранимый ИЭИ. Казалось бы, что между ними общего? Как они могут дополнять и уравновешивать друг друга?
Как и в любой иррациональной диаде, партнёры здесь в первую очередь координируют свои ощущения. Не случайно, поэтому, первый такт дуализации приходится на аспект “сенсорики ощущений” — ролевой аспект у ИЭИ и наблюдательный у СЛЭ. Поговорке “По одёжке встречают…” здесь придаётся очень большое значение.)
Исходя из мироощущения второй квадры, здесь принято считать, что человек должен занять в обществе (в системе, в иерархии) достойное место, произвести во всех отношениях приятное впечатление, показать, что он тоже “не лыком шит”. Поскольку такого мнения придерживаются представители обоих психотипов, составляющих эту диаду, здесь принято уделять внимание своему внешнему облику (особенно “на людях”) и соответственно оценивать внешний вид окружающих. Принарядиться на встречу как на парад — значит оказать своим нарядным и торжественным видом уважение. Вопрос: “Для кого это ты принарядилась?” — не праздный во второй квадре. И именно элегантностью и изящными манерами производит ИЭИ благоприятное впечатление на СЛЭ. С другой стороны, именно СЛЭ, несколько неуклюжий в движениях и грубоватый по своему стилю поведения может быть на первых (и не только на первых) порах антипатичен ИЭИ. Хотя надо признать и за СЛЭ умение эффектно преподнести себя, произвести впечатление человека уверенного в себе, респектабельного, благополучного и хорошо устроенного в жизни, умеющего ценить удовольствия и умеющего их себе доставлять. Представители этой диады любят и умеют производить благоприятное впечатление на окружающих. Здесь ценится умение (и желание) “показать “товар лицом”. Умеют здесь и воздавать почести, умеют и их ценить.
Нарядная одежда и соответствующая случаю праздничная обстановка здесь является знаком особого уважения. Любой из представителей этой диады может обидеться, если на важную встречу или на торжество к нему придёт человек, недостаточно празднично или нарядно одетый. СОБЛЮДЕНИЕ РИТУАЛОВ, ОБЫЧАЕВ И ТРАДИЦИЙ ЗДЕСЬ КАК И В ЛЮБОЙ АРИСТОКРАТИЧЕСКОЙ ДИАДЕ ИМЕЕТ ОГРОМНОЕ ЗНАЧЕНИЕ. За недооценку значимости принятых обычаев и традиций ИЭИ обижается на партнёра («чем мы хуже других?!»), за несоблюдение установленных им ритуалов ИЭИ жестоко мстит:
Пример:
На отчётный (дипломный) концерт выпускника консерватории — ИЭИ его супруга — СЛЭ пришла в будничной рабочей одежде — в обычном деловом платье и в сапогах. (Просто не успела заехать домой и переодеться). Пришла без цветов. (Опять же, не подумала и не догадалась заранее купить, чтобы преподнести их ему и его профессору, сразу после выступления). Не догадалась сделать нарядную причёску и макияж. И конечно, она не догадалась (а сам он не сказал, он гордый) устроить банкет по случаю окончания его учёбы в консерватории. Но зато не преминула упрекнуть его за посредственное выступление на отчётном концерте, за «троечку», полученную им за дипломную работу: столько труда вложил во время учёбы, столько внимания, столько уважения к себе требовал, а результат оказался менее, чем скромным: тройка с натяжкой. Она не простила ему его посредственных успехов, а он не простил ей упрёка и пренебрежительно — будничного отношения к такому важному событию в его жизни. И недели не прошло, как они расстались. После концерта он поехал к друзьям в общежитие, а через неделю забрал свои вещи и подал на развод. Она считала, что теперь, став дипломированным музыкантом, он зазнался, много о себе возомнил, поэтому и не желает признавать её равной себе партнёршей. И в общем оказалась не так далека от истины. Он посчитал её недостаточно тонким и деликатным человеком. В каком — то смысле решил ей отомстить и за этот упрёк, и за это грубое, будничное отношение к такому важному для него событию. Он поговорил с ней об этом, но она опять же его не поняла: «Подумаешь, диплом защитил! Эка невидаль! Ты ещё попробуй устроиться по специальности. Музыкантов вокруг, как кур нерезаных. Теперь станет одним больше…» (Рано радоваться! При такой специальности неизвестно, что лучше: с дипломом или без диплома жить.) Она боялась, что его новые, большим запросы приведут его к новым, большим разочарованиям, за которые опять же придётся расплачиваться ей: своим трудом, терпением и материальной поддержкой. Но ничего этого не случилось: он просто ушёл из семьи. Новый этап в его жизни совпал с поиском нового окружения, более соответствующего его новому статусу.
2. Силовой и возможностный потенциал в диаде СЛЭ — ИЭИ. Координация по аспекту интуиции потенциальных возможностей (вверх)
Представители этих психотипов координируют свою позицию и по другому аспекту того же канала связи — аспекту “интуиции возможностей”, “интуиции перспектив”. Например, оба видят для себя какие- то возможности по внедрению в “систему”, (в иерархию, в силовую структуру). И здесь уже СЛЭ старается представить себя в наиболее выгодном свете: произвести впечатление человека “ с возможностями и перспективами”, у которого “всё схвачено”. Что касается ИЭИ (у него этот аспект соответствует наблюдательной функции) , то он всегда интуитивно контролирует ситуацию: следит за тем, чтобы его “не обошли”, “не обнесли пирогом”, “не выбросили за борт”. ИЭИ и сам иногда не прочь поблефовать, указывая на какие — то свои связи и возможности, (а они, как правило, у него находятся).
ИЭИ не хуже СЛЭ умеет внедрятся в нужную сферу, но в отличие от дуала делает это мягко, деликатно, используя своё обаяние и умение манипулировать этически: “Вот я слышал, сейчас открывается новый филиал, подбирают кадры… А нельзя ли и меня туда как — нибудь… устроить?…” Причём, уже внедрившись, ИЭИ всегда сумеет удержаться в системе. Умеет доказать свою “незаменимость” и значимость. И легче всего ему удаётся убедить в этом именно своего дуала СЛЭ. Любую ситуацию ИЭИ может прогнозировать с точки зрения надвигающейся этико — интуитивной опасности — качество исключительно ценное во второй квадре, позволяющее ИЭИ предвидеть и нейтрализовать чей — либо коварный замысел, возможное предательство, вероломство, враждебность, неискренность. Именно этими сведениями (и “прогнозами”) ИЭИ и оказывает неоценимую услугу своему дуалу. Благодаря этой информации он в самый кратчайший срок становится крайне необходим СЛЭ, завоёвывает его доверие, становится на его правой рукой, свободно и доверительно общается с ним на любые темы. (В интуитивно — этическом плане ИЭИ влияет на СЛЭ также как ЭИЭ влияет на ЛСИ).
3. Взаимодействие логика СЛЭ и этика ИЭИ (вверх)
Дуализированный СЛЭ предпочитает строить свои взаимоотношения по “подсказке” ИЭИ, постоянно советуется с ним относительно намерений и поведения окружающих: как к кому нужно отнестись, что и от кого можно ожидать… В условиях второй квадры — это действительно важная информация!
Недуализированному СЛЭ свойственно испытывать некоторый психологический дискомфорт, причём, именно интуитивно — этического плана.
Это выражается в недоверии к людям, мнительности, цинизме, жестокости, грубости — всё это создаёт СЛЭ определённые коммуникативные проблемы. Именно поэтому ему необходим партнёр с очень гибкой, маневренной и дипломатичной этикой, обладающий, кроме всего прочего, этической проницательностью, этической интуицией — то есть всеми качествами, которыми в избытке наделён ИЭИ.
Этически, ситуативно ИЭИ может приспосабливаться к любым условиям и любым ситуациям. Он исключительно конформен, демонстративно доброжелателен, услужлив, искренне восторжен, способен “растопить” и расположить к себе любого, даже самого некоммуникабельного человека. Не удивительно, поэтому, что именно с ИЭИ СЛЭ легче всего общаться — всю этическую инициативу берёт на себя ИЭИ: он с лёгкостью сокращает дистанцию, берёт в разговоре лёгкий и непринуждённый тон, очень быстро подстраивается под собеседника, легко и очаровательно шутит…
И ему не мешает цинизм, подозрительность и жестокость СЛЭ, если эти качества не проявляются по отношению к нему во враждебной форме…
Если эти качества проявляются к другим, системы этических ценностей ИЭИ эти качества не разрушают. СЛЭ умеет быть и добрым, и щедрым, и справедливым. И в условиях удачной дуализации он это великолепно проявляет. ИЭИ же в число врагов СЛЭ, как правило, не попадает, хотя бы ещё и потому, что сам же этих “врагов” ему и находит.
Но если допустить, что их интересы в чём — то пересекаются, у ИЭИ есть средства за себя постоять. И средства эти этические. Творчески манипулируя своим реализационным аспектом “этикой эмоций” ИЭИ добивается практически всего, чего хочет. Пример: молодой парень, (ИЭИ) дуализировался и сочетался браком с очень обеспеченной, но уже немолодой женщиной (СЛЭ). (Ситуация несколько рискованная для партнёрши.) Все желания и прихоти молодого супруга безоговорочно выполнялись…
— Он тоже занимался бизнесом, но в отличие от жены, крайне неудачно. Когда его фирма прогорела, жена оплатила все его долги, (а это была астрономическая сумма в долларах). После чего супруги решили, что муж работать больше не будет — слишком накладно для семьи, а займётся семейными делами и домашним хозяйством. (И это была вторая ошибка партнёрши: запереть молодого парня в четырёх стенах, загрузив его массой скучных поручений…)
Домашними обязанностями он не занимался: жил в своё удовольствие, общался с кем хотел, ездил на дачу к друзьям и оставался там с ночёвкой. Жена видела его редко и, естественно, у неё появились претензии. Главная из которых — отношение к ней её молодого супруга.
— А это — аспект “этики отношений”, для СЛЭ — самый болезненный…
— Да ещё прибавьте к этому разницу в возрасте, да страхи, да неуверенность в будущем, да ощущение, что тебя “используют”. Короче, эта женщина решила навести порядок в своих семейных делах, а поскольку прямым выяснением отношений она никаких объяснений не добилась, она обратилась в частное сыскное агентство, с просьбой понаблюдать за её муженьком, и это была её третья ошибка…
Но эту даму тоже можно понять: отношения расхолаживаются, она не чувствует поддержки дуала по “проблемным” аспектам, остаётся наедине со своими сомнениями и страхами — и вот результат. Впрочем, и ИЭИ, не так прост, чтобы позволить уличить себя во лжи и в измене. Супруг очень быстро почувствовал за собой слежку. В какой — то степени он даже был готов к такому повороту событий…
Не исключено, что подсознательно он сам его и спровоцировал…
Короче, он сумел выгодно использовать сложившуюся ситуацию, тем более, что ребята из “агентства” ему невольно в этом помогли — слишком грубо, и “ зримо” они “отрабатывали” свои доллары. Таким образом, наш герой тут же воспользовался их ошибками и сам быстренько собрал “компромат” на свою благоверную и перенёс обвинение на её бедную, ни в чём неповинную голову, заставил её раскаиваться в необоснованной подозрительности и терзаться жесточайшими угрызениями совести. “Она оплатила мои долги, — рассказывал он, — и я и так был бы ей верен, потому что после всего, что она для меня сделала было бы непорядочно ей изменить… Но своим подозрением она обидела меня. И после того, что случилось , мне трудно её понять и трудно простить…”
Супруга вымолила себе прощение, а муж получил ещё большую свободу. По крайней мере, теперь он не чувствует себя её должником.
Для СЛЭ положение в семье, в системе, обществе редко кажется достаточно надёжным и прочным. (Сказываются и особенности его программной волевой сенсорики и проблемы по мобилизационной этике отношений. “Сенсорику — логику” всегда труднее прогнозировать свои отношения (пробел по этике и интуиции). Но наиболее уязвимыми здесь оказываются именно логики — сенсорики 2-й квадры, (поскольку им свойственны и мнительность, и подозрительность; опять же сказываются и традиции, и предрассудки, и стереотипы мышления). Женщины “интуиты — логики” и “сенсорики — этики” в этой ситуации чувствуют себя несколько уверенней — у них есть преимущества по интуитивным или по этическим аспектам: способность предвидеть или прогнозировать или способность корректировать ситуацию этически…
Аспект “волевой сенсорики” попадает в область “абсолютной слабости” у ИЭИ. Поэтому он использует любую возможность с тем, чтобы оградить себя от излишних волевых усилий. (Подкрепляет свою слабую сенсорику сильной интуицией.) И к тому же эмоциональным воздействием он может добиться всего, что нужно…
Тоже не всегда, но в любом случае его эмоциональное воздействие надолго запоминают. Вот пример: некий крупный предприниматель (СЛЭ) завёл себе любовницу ИЭИ из числа скромных, интеллигентных, но, увы, безработных девушек. ( Причём, “должность” любовницы, со всеми вытекающими отсюда условиями, он сразу же обговорил, как это и свойственно СЛЭ.) Около трёх лет продолжались их отношения и закончились разрывом.
— Почему?
— Ситуация была изначально бесперспективной и неэтичной именно для партнёрши: под удар было поставлено её ЭГО. (Ни её интуиция, ни этика в этих условиях не могли быть удовлетворены. ) Положение её было унизительно: она постоянно чувствовала, что её именно “используют”. Вначале она ещё как -то надеялась, что их отношения будут узаконены и всеми средствами пыталась повлиять на своего партнёра, но это опять же ни к чему не привело, поскольку он был женат и по некоторым причинам развестись не мог. В конечном итоге им пришлось разойтись. Разумеется, он очень тяжело переживал этот разрыв, хотя единственное, что запомнил — это бесконечные упрёки, изнуряющие скандалы и истерики, которыми она его изводила.
4. Взаимодействие по творческим и активационным аспектам
(этики эмоций и логики соотношений) (вверх)
На начальном этапе отношений ИЭИ всегда проявляет исключительную душевность, деликатность и чуткость — качества, которые особенно импонируют СЛЭ. ИЭИ относится к СЛЭ именно так, как тот хотел бы, чтобы к нему относились: демонстрирует своё уважение к партнёру. Что для СЛЭ это имеет особое значение — вопрос доминирования в системе, вопрос престижа, авторитета для него исключительно важен). СЛЭ необходимо чувствовать себя уважаемым в глазах партнёра.
И именно уважением (особенно поначалу ) ИЭИ его щедро одаривает: бурно и восторженно восхищается талантами партнёра, (чем существенно повышает самооценку СЛЭ); в беседах часто берёт демонстративно доверительный тон (разумеется до известных пределов — ИЭИ никогда и никому не скажет ничего лишнего, ничего такого, что обернулось бы против него.) Но всё это не более, чем этическая тактика ИЭИ, цель которой предельно ясна: заручиться поддержкой и расположением сильного и влиятельного человека.
Чувства ИЭИ динамичны и переменчивы. Влюблённость, лирико — романтическая восторженность и воодушевление — самое привычные и естественные для него состояния. В отсутствие “объекта увлечения” ИЭИ испытывает раздражение, опустошённость и начинает от скуки хоть за кем — нибудь “волочиться”, с тем, чтобы наполнить свою жизнь хоть каким — то романтическим (“этическим”) содержанием. Стабильность же отношений между ИЭИ и его партнёром возникает тогда, когда решаются его практические, бытовые проблемы — то есть когда он получает реальную поддержку по своему мобилизационному аспекту — аспекту “деловой логики”. И здесь уже наступает очередь СЛЭ демонстрировать свои деловые качества.
И надо сказать, что именно в реальной, практической помощи СЛЭ выражает своё доброе отношение к человеку. Насколько безалаберен ИЭИ, настолько добротно -хозяйственен СЛЭ. И в этом они тоже друг друга дополняют.
5. Поддержка по точкам наименьшего сопротивления (вверх)
Присутствие СЛЭ дисциплинирует ИЭИ. Замечено, что дуализированный ИЭИ всегда очень много и продуктивно работает. Но тружеником ИЭИ становится только рядом с СЛЭ…. И то не со всяким…
И тем не менее, никакому другому партнёру не удастся включить ИЭИ в работу так, как это сделает СЛЭ. И здесь, кстати, СЛЭ выручает его властность, его “командный голос” и грубоватый тон, его жёсткость — именно эти свойства мобилизуют деловую активность ИЭИ. (Не обладай СЛЭ такими качествами, — он был бы сам дезорганизован ИЭИ, что, кстати, и происходит, когда партнёрами ИЭИ становятся представители других психологических типов — ИЭИ начинает их расслаблять, а затем на них же и паразитирует: “Тебе же со мной так хорошо! Так почему бы тебе за меня не поработать!”) Но как раз с СЛЭ этот “номер”, как правило, не проходит, хотя и он тоже очень многое может сделать за ИЭИ, но паразитировать на себе не позволит, по крайней мере СЛЭ всеми силами старается этого не допускать…
— Чем объясняется безалаберность ИЭИ? Почему он склонен паразитировать на других.
ИЭИ не замечает (предпочитает не замечать) своего “паразитирования”. В любых отношениях он считает себя партнёром “на равных” (считает, что оказывает партнёру равноценные услуги, а вот если они уже недооцениваются — в этом он не виноват). Кроме того, как каждый этик он считает свою позицию правомерной: отношения — дело добровольное. Если кому — то доставляет удовольствие его опекать, то почему бы этого и не позволить? Здесь имеет место подсознательная ориентация на демонстративную деловую опеку СЛЭ.
Со своей же стороны ИЭИ опекает партнёра этически и делает это очень добросовестно, но опять же в рамках своей системы ценностей, которая, кстати сказать, совпадает только с системой ценностей СЛЭ. Поэтому остальные партнёры могут сколько угодно обижаться на иждивенческое отношение ИЭИ, он же в свою очередь будет справедливо обижен не только тем, что его услуги недооцениваются, но и тем, что ему не дают себя в полной мере реализовать. (Что опять же возможно только в партнёрстве с СЛЭ.)
Что же касается участия ИЭИ в каких- то практических делах, то здесь он в первую очередь озабочен тем, чтобы его не эксплуатировали, не использовали, потому, что это, в его понимании, понижает его социальный статус ( это его унижает): “Главное — не быть тем, на ком воду возят”. А согласитесь, в условиях мировоззрений второй квадры, где встречают “по одёжке”, а провожают “по уму” — то есть, по способности занимать выгодное место в иерархии, такая позиция действительно имеет очень важное значение. Во второй квадре зазорно быть бесхитростным простаком и слабаком, зазорно быть и “последним”. Именно поэтому здесь очень недолюбливают и очень обижаются на ушлых “выскочек”, которые “хотят быть умнее всех”, хотят “всех обойти”, а из за них кто — то оказывается “последним”, что само по себе уже обидно и стыдно…
Здесь уже мы имеем дело с “комплексом” второй квадры — “комплексом “шестёрки”
И нигде этот комплекс не проявляется так ярко, как в диаде СЛЭ — ИЭИ. Для ИЭИ и СЛЭ успешная карьера и удобное место в иерархии так же важны как и для ЛСИ и ЭИЭ. Начать свою карьеру они могут и “шестёркой”, но вот закончить её в этой же должности — уже стыдно. Поэтому ИЭИ всегда очень внимательно следит за успешным продвижением других и ориентируется на их темпы. Кстати сказать, СЛЭ с заниженным социальным статусом мало привлекателен для ИЭИ. То есть, здесь как раз СЛЭ могут выручить его естественное стремление к лидерству, его природные (свойственные его психотипу) амбиции. Как уже говорилось, СЛЭ с заниженной самооценкой рискует упустить своего дуала.
В отношениях с дуалом волевое решение этических ситуаций избавляет СЛЭ от многих проблем — тем самым он не позволяет ИЭИ распускаться, не позволяет себя третировать, проявляет себя во всех отношениях достойным и равноправным партнёром.
Поэтому рядом с СЛЭ ИЭИ и работает в полную силу, если чувствует себя в одной с ним “упряжке”, если дуалов объединяют общие цели и интересы. Диада СЛЭ — ИЭИ очень жизнестойка, очень вынослива в экстремальных условиях. Например, в условиях эмиграции легче всего абсорбируются именно представители этой диады: они внедряются в уже сложившуюся систему на любых условиях, а затем целенаправленно и планомерно завоёвывают себе место под солнцем. Пробивные способности СЛЭ здесь очень удачно сочетаются с интуитивной маневренностью ИЭИ (мало кто умеет так “держать нос по ветру”). Не случайно поэтому именно представители этой диады часто занимают ключевые посты не только в период режима тоталитарных структур (общества “второй квадры”), но и в период перехода к обществу свободной “рыночной экономики”…
— А как же в этот контингент вписывается Есенин? В качестве кого?
— В качестве “доверенного лица”, или супруги бизнесмена. Представительницы этого типа — всегда такие женственные, изящные и элегантные очень подходят для этой роли.
СЛЭ своей силы никогда не стесняется и рядом с ИЭИ ему особенно легко и удобно чувствовать себя защитником и покровителем слабого.
— А что же ИЭИ не стесняется демонстрировать свою слабость?
— Никто и никогда во второй квадре свою слабость не демонстрирует! Что же касается ИЭИ, то он пытается выгодно пользоваться своей слабостью и в партнёрстве с СЛЭ у него это получается особенно удачно. Как уже говорилось ИЭИ позволяет о себе заботится, позволяет себя опекать. То есть, он этически выстраивает ситуацию так, что его ещё просят позволить себя опекать. И согласитесь, это надо уметь так построить отношения!
6. СЛЭ — ИЭИ. Взаимная зависимость. Взаимодействие с общими и разделёнными целями (вверх)
Подсознательно ИЭИ всегда очень быстро оценивает собеседника (через аспект наблюдательной “интуиции возможностей”. Всё остальное — уже этический “инструментарий”: манипуляция эмоциями и демонстрация определённых отношений.
Чаще всего это происходит в том случае, если ИЭИ — избалованный, изнеженный мужчина с завышенной самооценкой, а СЛЭ — терпеливая, преданная, самоотверженно влюблённая женщина, возлагающая на себя функции не только жены, но и “мамочки”. Уже с первого взгляда видно, что это не самым удачным образом сложившаяся диада и положение тем более усугубляется, чем дольше их отношения остаются неопределёнными этически (и социально). Вспомним, первая ошибка партнёрши была уже в том, что она поторопилась узаконить свои отношения. И она не единственная, кто эту ошибку допускает. Для женщины — СЛЭ (как и для любой представительницы “ логиков — сенсориков” второй квадры очень важно закрепить свои отношения определённым социальным статусом — и это понятно: слабая “этика отношений” и “интуиция возможностей” подкрепляется сильной “волевой сенсорикой (“сенсорикой власти и порядка”) и “локальной” логикой соотношений (логикой “систем”, логикой “иерархических структур”.
— Рассуждает она примерно так: “ещё неизвестно как сложатся наши отношения, а так хоть будет штамп в паспорте и никуда он от меня, голубчик, не денется. Я до профкома дойду, я его везде найду…”
— Для того, чтобы поскорее “заполучить этого мужчину” прямолинейная и целеустремлённая партнёрша может пойти на любые средства, на любые жертвы и уступки. Но вот ИЭИ в такой ситуации как раз торопиться и не будет, потому что ему выгодно закрепить своё влияние.
Действуя таким образом, он “переигрывает” партнёршу интуитивно, держит её “на крючке”, задавая отношениям определённый темп развития и определённый тон. Входит во вкус амплуа изнеженного, капризного ребёнка, который всё тянет и тянет из “доброй тёти”. (Насколько это позволяет его наблюдательная “интуиция возможностей”, определяющая “предел дозволенного”.)
— Вот тут бы СЛЭ и проявить своё “знание жизни”, оценить ситуацию с точки зрения “противоборства партнёров”, понять, что его испытывают, приглашают померится силами. Вот тут бы ему и применить свой авторитарный тон, и показать кто здесь хозяин. А как же иначе? Терпеть истерики своего дуала? Обольщаться его демонстративной сентиментальностью? Мы уже видели к чему это приводит…
— А вот здесь уже важен уровень развития нормативной “интуиции возможностей” СЛЭ. Чувствует ли он “куда ветер дует?” Замечает ли, что партнёр испытывает его уступчивость, заявляя тем самым своё право на вседозволенность.
А ситуация тем временем усложняется этически, СЛЭ становится всё более уязвим и зависим от ИЭИ… И кроме того, он очень ограничен в действиях: свойственная представительницам этого типа этическая инертность и прямолинейность мешает им поменять свою тактику в нужный момент, (тем более, что нужный момент они не всегда умеют точно определить), опять же и форсировать события партнёрша — СЛЭ не всегда решается: “женщина не должна навязываться мужчине”. (В этом отношении у мужчин — СЛЭ есть некоторое преимущество: они могут “взять штурмом” своего дуала, дав на размышление сжатые сроки. Женщина — СЛЭ так давить не может, особенно, если она скована предрассудками). Таким образом ИЭИ получает возможность “протянуть время”, а значит и подчинить партнёршу своей воле, сковать её страхом: “поди знай, женюсь — не женюсь”. А она между тем нервничает, болезненно переживает своё двусмысленное положение, (по понятиям второй квадры), а заодно и зарабатывает себе “гарантию на будущее” — то есть, даже может завести ребёнка, с тем, чтобы уж точно обязать его на себе жениться. (Такое тоже часто происходит.)
— Такое случается, если общие цели дуалов (“сверхзадачи”) не совпадают: ей, к примеру, хочется поскорее выйти замуж, (хотя бы потому, что она боится “опоздать”, боится быть “одной из последних”), — а ему и так хорошо, за ним мама ухаживает. Кроме того, при такой мощной “интуиции времени” ИЭИ может вообще не спешить: программная “интуиция времени” позволяет ему самому определить темп общения, а подсознательная “интуиция возможностей” определяет темп развития отношений. ИЭИ не спешит развивать события, хотя с самого начала может многообещающими намёками взять на себя этическую инициативу. (И этим очень сильно “зацепить” партнёра.) Нетрудно понять какими средствами реализуется вся эта “тактика”!
И средства эти тические. Манера общения ИЭИ исключительно эмоциональна. (Причём, своими эмоциями он манипулирует очень тонко — пользуется огромнейшей палитрой эмоциональных оттенков: здесь и демонстративная кротость ( так импонирующая СЛЭ), и мягкость, и нежность в голосе; и лёгкое, ироничное высокомерие, и несколько загадочное, но вместе с тем многообещающее кокетство…
Понятно, что такая эмоциональная гамма практически лишает СЛЭ всякой этической инициативы, (и это ещё один аспект их отношений). Понятно, что в эмоционально — этическом плане СЛЭ не только расслабляется ИЭИ, но и практически гипнотизируется им. Эмоции ИЭИ действуют на СЛЭ завораживающе; СЛЭ не только раскрыт, он беспомощен перед ними…
Поэтому- то ИЭИ и может сделать с СЛЭ всё, что хочет, но хочет он того, что как раз может дать ему только СЛЭ — защиты, покровительства и решения всех своих проблем. Сила ИЭИ в его неограниченном влиянии на сильнейшего.
Сильные люди очень импонируют ИЭИ. Потому, что аспект “волевой сенсорики” находится у Есенина на позициях суггестивной, внушаемой функции. Но для того, чтобы ИЭИ действительно внушился волевыми качествами своего партнёра — волевая сенсорика у того должна быть только на “программных” позициях и только такого качества, в каком она реализуется у СЛЭ. То есть волевые качества здесь сочетаются с бойцовскими (как — никак вторая квадра!), — с упорством, непреклонностью, целеустремлённостью, готовностью идти напролом и не стесняться в средствах.
То есть, не очень деликатничать с зарвавшимся дуалом. Часто именно резкость и категоричность СЛЭ дисциплинирует ИЭИ. Кстати, и представители других психотипов вынуждены использовать этот метод для того, чтобы хоть как — то его образумить.
Но получается с трудом: то, что естественно и органично для СЛЭ, у представителей других психотипов вызывает затруднения:
(Молодая женщина, сенсорно- этический экстраверт (СЭЭ) обращается к психологу с такой проблемой: “Я не знаю, что мне делать! По натуре я человек деликатный и дружелюбный, но по вине мужа я превращаюсь в стерву. Он как будто издевается надо мной, постоянно испытывает моё терпение. И пока на него не рявкнешь, и кулаком по столу не стукнешь — так и будет жилы тянуть. А мне неприятно, я сама себя за это ненавижу…”.)
ИЭИ мало одного только покровительства, ему хочется поставить себя с партнёром на равных. И он добивается этого своими средствами, собственными бойцовскими качествами. Он их великолепно проявляет в форме эмоциональной атаки совершенно невероятной силы. Причём, программная “интуиция времени” ему всегда безошибочно указывает наиболее подходящий для этого момент.
ИЭИ великолепно пользуется этим приёмом не только в рамках личных взаимоотношений, но и для того, чтобы утвердить свой социальный статус: и для того, чтобы завоевать себе “место под солнцем”, и для того, чтобы удержать его. Например, своими эмоциональными и этическими преимуществами ИЭИ может компенсировать слабость своих деловых качеств. Попробуйте-ка отозваться о ИЭИ как о недобросовестном работнике. Моментально это мнение станет известно ему лично. И не поздоровится не только тому, кто это сказал, но и тому, кто слушал и промолчал. ИЭИ устроит такой скандал, что не только начальнику — небесам жарко станет. Как любой интуит второй квадры ИЭИ и мстителен, и злопамятен. А прибавьте к этому и задиристость, и подсознательную склонность к садизму. (Ведь ИЭИ — это ещё и в какой — то мере “слепок” проблематичных качеств СЛЭ.) Нет, ИЭИ не скрывает своих бойцовских качеств и всем, кому считает нужным он их продемонстрирует, хотя бы в целях профилактики.
Хотя именно СЛЭ в эмоциональном плане кажется недостаточно чувствительным, или, по крайней мере, несколько “толстокожим” человеком. Впрочем, сами представители этого типа считают себя очень обидчивыми и ранимыми.
И правильно считают. Каждый человек по — своему и обидчив, и раним. Просто у каждого есть свои “болевые точки”. ИЭИ знает “болевые точки” СЛЭ и великолепно умеет на них влиять… Если ИЭИ “давит эмоционально”, то СЛЭ “давит логически”, но зато эмоционально инфантилен и инертен: мнителен, обидчив, раним (сам себе кажется несведущим в вопросах этики, неопытным и незащищённым, как ребёнок).
7. СЛЭ — ИЭИ. Жестокие игры, опасные связи (вверх)
Психологическая дистанция в этой диаде формируется очень просто: ИЭИ манипулирует своей “эмоциональной этикой” — то ласков, то холоден, то обижен, то восторжен, то отдаляется, то сокращает дистанцию…
— И как далеко он может отдалиться?
— Может даже завести любовника, (в случае, если никакие другие средства на партнёра уже не действуют). Из этой “этической меры” он извлекает определённые преимущества: кроме развлечений и новых впечатлений, он открывает для себя и новые возможности, и новое покровительство. Опять же и партнёру это в назидание — чтоб впредь был позаботливей и занимался ещё и его, ИЭИ, проблемами, а не только своими делами… Впрочем, с СЛЭ он обычно в такие игры не играет — слишком опасно.
— Но если есть такая “опция” в этической реализации программы ИЭИ, значит на кого — то она рассчитана?
— Рассчитана на то, чтобы повлиять на слабого, безвольного и недостаточно расторопного партнёра. Рассчитана как экстремальное средство перед тем как уйти от партнёра — это и проверка его самолюбия, самоуважения и способности защищать свои интересы.
— И как же реагирует на это СЛЭ?
— Уходит, если предел его терпения исчерпывается.
Вот пример такой истории: жена — СЛЭ (Галина К.), муж — ИЭИ.
“Первый раз я вышла замуж, но после свадьбы выяснилось, что муж меня не любит, просто ему не разрешили жениться на девушке, которую он любил и он женился на мне. Мы быстро с ним развелись… Но во второго мужа я не могла не влюбиться — такой это был обаятельный, обходительный человек. Ангельская внешность, казался таким добрым, отзывчивым, но такой легкомысленный. И уж не знаю, кто из нас виноват, но он мне постоянно врал. Гулял, по нескольку дней домой ночевать не приходил, работу прогуливал, и нам всё у него объяснение — то он тётю ездил хоронить, то дядю — так всех родственников перехоронил. Такой выдумщик был! Бывало сам себе на работу позвонит: передайте мол, такому — то, что у него жена в автокатастрофу попала. А потом на работе возьмёт отпуск, якобы по уходу за женой. Я как — то приезжаю из командировки. Звоню ему на работу, а мне там говорят: “А он сейчас в больнице, за женой ухаживает. Она у него в автокатастрофу попала.” Потом меня знакомые встречают и спрашивают: “Ну, как ты себя чувствуешь?” Я и отвечаю: “А как можно себя чувствовать после автокатастрофы?” Ну, постоянно врал, постоянно что-нибудь придумывал. И такого наплетёт, такого напридумывает! И ведь выкрутится!.. Вот, что интересно! Помню, три дня дома не был. Я уже думала разводиться с ним, а он приходит, за голову держится, чуть не плачет: “Ой, Галя, помоги мне это пережить, я мужика сбил, он в больнице лежит. Что теперь со мной будет? Завтра суд! Меня засудят! Ой, помоги мне это пережить! Ой, такое горе!” И за голову держится.
Ну, как же после этого с ним разводиться? Человек в беду попал — надо мужа выручать! Собрала я три сумки вещей и продуктов, побежала в больницу, которую он мне назвал, спрашиваю: “У вас тут лежит такой-то, такой-то?” Мне говорят: “Нет такого. Ошибка это.” Я скорей домой. А муженёк мой тем временем опять куда — то улизнул. Вот так и врал! И каждый раз приходил и просил, чтоб я его простила, обещал исправиться. И сам верил, что может исправиться. И попробуй его не прости, он вдруг сразу начинал обижаться и сердился на меня-ах, ты не веришь, ты не хочешь мне помочь!
А я ему и верила. И не могла не верить — так он убедительно врал! И не могла его не простить! И злиться на него не могла. Он был такой красивый! Такой обаятельный! Думала, ну, зачем он мне врёт, зачем он меня хочет удержать? Что ему от меня надо? Ведь у него всегда было в запасе были две- три женщины — на случай, если я его брошу. Говорил, что если мы расстанемся, назавтра он уже будет женат…
Мне говорили: он гуляет и ты гуляй, будь ты хитрее — надо же как — то к нему приспосабливаться. И вот как — то приходит он после трёхдневной отлучки, я выхожу из комнаты такая вся расфуфыренная и собираюсь уходить, он спрашивает: “Куда?”. Я говорю: “Куда ты ходил, туда и я уйду!”. Вышла на улицу, походила, пошла маму проведала, потом подружку — два часа так помыкалась, домой возвращаюсь, он злой такой меня спрашивает: “Где была? Что ты там делала?”. А я говорю: «Не знаю, что ты там три дня делал, а мне двух часов вот так хватило!»
И знала я, что надо расстаться с ним, но не могла. Только, казалось, уже дальше некуда терпеть, как он вдруг начинал исправляться. Закодировали мы его от выпивки, — я уже думала, что всё у нас будет хорошо, — зачем мне его бросать? Год он продержался, а потом опять гулять начал — видно привычка своё взяла.
Терпела я, терпела, а потом мы всё же расстались… А произошло это так: собрались мы с ним ремонт делать. Я возвращаюсь из командировки, нагруженная красками, кистями, подхожу к дому, смотрю, а в моих окнах уже другие занавески висят. Захожу на кухню, а там уже другая женщина сидит, суп разливает. Мой тоже в дверь заглядывает, смотрит, как я себя поведу в этой ситуации. Эта женщина на меня посмотрела и говорит: “Знаете, мы с ним всего неделю знакомы. Он сказал мне, что жена его бросила и уехала в другой город, но я смотрю, у вас всё серьёзно — дети, дом, если хотите, возьмите его себе…” А я так её взглядом смерила: “После тебя? — говорю. — Нет уж, пусть он с тобой остаётся. Мне он такой не нужен…”. И всё, и после этого мы расстались, это была последняя капля, после этого я уже не могла его простить…”
— Получается, и в этой диаде лжи не прощают?
— Не прощают злоупотребления доверием. И это одно из самых суровых правил в межличностных отношениях. И одно из самых страшных разочарований в отношениях дуальности.
Часть II. Дуальность как единство и борьба противоположностей
8. Миссия ИЭИ (вверх)
Но и СЛЭ не так безобиден, как кажется. Он не позволяет себе оставаться в проигрыше. Не откажется от попыток вернуть и с лихвой восполнить упущенное. Причём, действовать может самыми жестокими и деспотичными методами… Не дай Бог его прогневить, или стать на его пути. Последствия могут быть самыми страшными…
— В мировой истории, в быту, в межличностных и интертипных отношениях, в социуме программа волевой сенсорики СЛЭ часто проявляет себя как разрушительная, тёмная сила, не признающая никаких законов, кроме власти своих (необузданных) желаний. Которые нарастают и обрушиваются на всякого, сопротивляющегося его воле «обидчика» этаким безудержным «вулканическим извержением», затапливающим и подавляющим всех вокруг этакой нескончаемой лавиной прорвавшейся наружу невероятно яростной злобы и агрессии — лавины, которая «застывая» и останавливаясь в своём разрушительном действии, подавляет волю и убивает личную инициативу каждого погребённого под ней человека. И ещё долго удерживает его в порабощённом и угнетённом состоянии, терроризируя страхом и проявлением беспредельной по своему цинизму жестокости.
Миссия его дуала ИЭИ как раз в том и проявляется, что он является «укротителем» этих вулканов: ослабляет их давление на окружающую среду, затормаживает (рассредотачивает) их действие во времени, охлаждает, отрезвляет, успокаивает их бурлящую, клокочущую энергию. Направляет её вспять к истокам, подавляет эту бурю страстей, обволакивая её своей энергетикой. Творчески, поэтично, романтично, изобретательно создавая иллюзию и умиротворения, он увлекает ИЭИ идеей бесчисленных возможностей будущих проявлений подчинения его все подавляющей воле. ИЭИ успокаивает СЛЭ, как бы говоря: «Ни к чему завоёвывать мир в один день, надо хоть что- нибудь оставить на завтра.
То есть, фактически переводит сокрушительную волевую сенсорику СЛЭ и его интуицию потенциальных возможностей в позитивное русло: «Мир велик и возможностей завоевать его много; не здесь, так в другом месте мы себя проявим. Зачем расходовать все силы на то, чтобы закрепить за собой то, что уже и так завоёвано? Не лучше ли переключиться на что — нибудь другое?»
СЛЭ его завоевание никогда не кажется достаточно полным, аргументы — достаточно весомыми, а положение — достаточно прочным. (Таково свойство его программы.) Но суггестией ИЭИ он внушается.
Воздействуя на СЛЭ по своей бесконечно далёкой, перспективной, пространственной интуицией времени, ИЭИ рассредоточивает (во времени и в пространстве) его силу, которая при этом теряет свою монолитность и плотность и начинает рассеиваться (как облако гари), позволяя всем погребённым под ней хоть как — то дышать и существовать (пока ещё в подавленном и угнетённом, но всё — таки уже в жизнеспособном состоянии, постепенно переходящем в жизнестойкое).
Не будь ИЭИ, наш социум давным — давно перестал бы существовать, потому что остановить нарастающую экспансию СЛЭ было бы некому…
СЛЭ очень болезненно относится ко всяким изъянам в своей защите (ко всяким «пробоинам» в своей «броне»). Наращивать прочность защиты — задача первостепенная. Изучить изъяны врага (противника, соперника, или друга, который тоже может оказаться врагом) — это половина успеха: уже ясно, куда надо направлять удар.
А пробные, разведывательные удары, даже посылая наобум, СЛЭ направляет прицельно, потому что знание слабых точек «противника» (любого человека) заложено в самой инволюционной архаике его программной волевой сенсорике, из — за чего многие его пробные выпады (высказывания, заявления) производят шокирующее впечатление на окружающих, подавляя их личность, травмируя их психику и сокрушительным образом действуя на позитивные и светлые, особо чтимые и свято хранимые идеалы, которые и становятся основной мишенью циничных высказываний СЛЭ (как следствие его проблематичной этики отношений и инертно — воинственной этики — эмоций, действующей ярким, запоминающимся, но невероятно циничным и шокирующим образом, как ядовитым и смертоносным оружием, которое он распыляет на всех вокруг).
Сам ИЭИ, зная за СЛЭ это свойство, и за версту не подпустит его к своим идеалам, к своим позитивным целям и сияющей, как путеводная звезда, хрустальной мечте, зная что тот её обязательно из зависти осквернит каким — нибудь очередным своим циничным высказыванием, какими — то глупыми и грубыми оценками (которые он называет «суровой правдой жизни», уничтожит циничной и беспощадной критикой. После этого уже и мечта перестанет быть путеводной звездой для Есенина — померкнет, погаснет, потускнеет, сорвётся с небосклона в омут кометой — пропадёт. Угаснет, как разрушенный маяк на необитаемом острове, как разбитый фонарь на безлюдной и тёмной улице.
Способность мечтать для ИЭИ — это ещё и способность жить, успешно и благополучно существовать в период «безвременья». В период «»безвременья» удобно жить мечтами и воспоминаниями. Вздыхать и грустить о прошлом, анализировать опыт прошлых ошибок. Постоянно возвращаться к воспоминаниям о прошлом, чтобы в очередной раз что — то там перестраивать и размышлять: «А вот если бы я тогда поступил по — другому, сделал это не так, что — то изменил, что — то исправил, сейчас был бы совсем другой результат…» (Заодно можно вспомнить и тех, кто помешал «поступить по — другому» и своевременно (или с опозданием) предъявить им свой счёт.
Точно так же, как для СЛЭ МАКСИМАЛИЗАЦИЯ СИЛЫ — ЭТО МИНИМИЗАЦИЯ ПОТЕРЬ, для ИЭИ МАКСИМАЛИЗАЦИЯ ВРЕМЕНИ — ЭТО МИНИМИЗАЦИЯ «БЕЗВРЕМЕНЬЯ». Сюда же включается и способность заполнять своё время мечтой, благодаря чему можно чувствовать себя свободным и всесильным «хозяином своей судьбы, распоряжаться ею свободно и в реальности, и в своих мечтах. Мечтательность — привилегия свободного человека — «героя» своей мечты и своего времени, абсолютного и полного хозяина своего времени, способного распоряжаться им всегда только по своему усмотрению, способного свободно моделировать события и временные планы в настоящем, прошлом и будущем; способного свободно манипулировать своими перемещениями во времени в желании достичь каких — либо быстрых и скорых результатов (За свой или чужой счёт, — это уже значения не имеет. Главное — обладать такой возможностью и способностью. Главное — уметь и иметь возможность мечтать.).
Жестокого обращения со своею мечтой ИЭИ СЛЭ никогда не прощает: для него это удар по его программной интуиции времени, означающий непрочность его собственного положения в системе, безысходность, отсутствие возможности что — либо исправить и изменить, отсутствие перспектив, перекрытые и перечёркнутые планы на будущее. Такие удары ИЭИ болезненно переживает, рассматривает их как отступление от принятых в диаде этических традиций и норм, относит их за счёт грубого и бесцеремонного обращения со стороны партнёра, за которое считает себя вправе жестоко мстить.
(Этот момент отображён и очень тонко обыгран в финальном эпизоде известного (и всеми любимого) фильма «Женитьба Бальзаминова», поставленного по одноимённой трилогии А.Н. Островского (с Георгием Вициным и Нонной Мордюковой в главной роли).
В финале фильма заветная мечта Бальзаминова (ИЭИ) — этого неутомимого охотника за богатыми невестами, наконец — то сбылась: он женится на богатой купчихе, состояние которой «сверх границ» (да к тому же дуальной партнёрше, правда несколько староватой и полноватой, но кто считает…). Душа его ликует и поёт, ноги сами пускаются в пляс. Потанцевав и порадовавшись вволю, он, наконец, остаётся наедине со своей новобрачной супругой и от избытка чувств поёт ей свою «брачную», «ритуальную» песню: «Лютики — цветочки у меня в садо…» — тут она его больно толкает локтём в бок. Он, задыхаясь от боли, замолкает и не успевает ей допеть главных слов своей песни, которые должны были стать «формулой» его признания в любви: «Милая, любимая, не дождусь я ночки…». Все чувства, которые он пытался излить ей в этой песне моментально умолкают. Умолкает и гаснет звучание самых вдохновенных струн его души, а вместе с ними, как подстреленная на лету птица, как недопетая песня, разбивается вдребезги и умирает его мечта, его надежда на счастливую семейную жизнь. Вместе с надеждой «умирает» и он: закрыв глаза и откинувшись на подушки, он, скрестив руки на груди, притворяется умершим: мечта его жизни разбита, зачем ему теперь жить? Она хотела, чтоб он затих, он готов умолкнуть и затаиться навеки. Но потом подумав и решив, что это, пожалуй, слишком большая жертва с его стороны, он открывает один глаз и искоса, зло и мстительно смотрит им на свою супругу: мечта умерла и мечтатель умер, но родился мститель и он будет мстить.)
9. ИЭИ. Воплощение мечты (вверх)
Вне творчества, — пусть даже эфемерного, материально нереализованного — ИЭИ жизни себе не представляет. Его мечта — то же творчество. Даже если он творит только в своих фантазиях, при удачном стечении обстоятельств (при условиях, благоприятных для реализации его интуитивной программы) даже самая фантастическая его мечта может стать явью.
В качестве примера можно привести совершенно фантастическую историю уникальной по своей блистательности творческой карьеры выдающегося русского певца, «Орфея» советской эстрады, абсолютного лидера всех хит- парадов с периода 1965 по 1985 год, Валерия Ободзинского (ИЭИ). Музыкант — самоучка (до конца своей карьеры так и не научившийся читать ноты), от природы одарённый феноменальными вокальными способностями, абсолютным слухом и уникальной памятью, ещё подростком начал петь на сценических площадках небольших курортных городов. Выступал на теплоходах в концертных программах, пел лирические (курортные) шлягеры, но обязательно перед приличной публикой и на приличной сцене, потому что это была неотъемлемая часть его мечты: плавать на белом пароходе и выступать перед публикой в элегантном белом костюме. Его мечта начала сбываться феноменально быстро; и опять же, благодаря его исключенному интуитивному дарованию. Он обладал великолепным, от природы поставленным голосом, восхитительного (чарующего) тембра, который ошеломляюще действовал на женщин. Обладал исключительной координацией между слухом, воображением и голосом. (Можно сказать: он пел воображением; в воображении и в голосе синхронно рождалась его песня. Причём, этому он опять же, нигде не учился: всё было даровано ему природой). Он обладал феноменальной музыкальной памятью: ему достаточно было только один раз услышать мелодию и прочитать слова песни, чтобы тут же выйти на сцену и абсолютно безупречно её исполнить (как если бы он бесчисленное множество раз отшлифовывал и отрабатывал («впевал») её на репетициях). По воспоминаниям очевидцев, он легко и без напряжения мог с одного дубля записать на студии песню, мелодию которой ему только что проиграли и слова которой он только что прочитал (что само по себе редко удаётся даже профессионалу высокого уровня). Его пение было интуитивным по самой своей сути: он интуитивно находил абсолютно точные вокальные позиции, предельно выразительные интонации и обертона.
Он был уникален и неповторим в каждом исполнении. Как человек он бы скромен, неприхотлив, довольствовался мизерными заработками (которые были обычным явлением в те времена), потому что большего счастья, чем выходить каждый день на сцену и петь, он для себя и не желал. Он был счастлив уже тем, что мечта его жизни сбылась. В ту пору не было певца более любимого и популярного, чем он. В середине 60-х его выступления на «Голубом огоньке» были настоящим подарком для советских женщин: у тех, кто его видел и слышал, возникало ощущение воплощённой мечты, фантастического прорыва в светлое будущее, в мир совершенных и гармоничных человеческих отношений. Сам он казался воплощённой мечтой, сказочным принцем с ангельской внешностью и волшебным голосом, пришельцем из далёких миров, певшим бессмертную песнь о прекрасной и светлой любви. Власти считали его чуждым явлением на советской эстраде — слишком опасным для воображения советских женщин.
Он три раза женился на своих поклонницах. Первая его жена была дуальной партнёршей. Брак распался по вполне понятным причинам: такого супруга трудно было не ревновать к бесчисленным толпам поклонниц, осаждавших его со всех сторон. Второй брак (жена — ИЭЭ) распался вскоре после того, как у него начались проблемы с властями из — за идеологических разногласий: ни при каких условиях «первый певец страны» не хотел изменять своей музе. «Орфей советской эстрады» пел только о любви, и ни о чём больше. Министерство культуры посчитало это возмутительным эпатажем: советский певец должен петь о коммунистической партии, а у Валерия Ободзинского не было ни одной песни на эту тему; и пополнять ими свой репертуар он не собирался. Его начали вытеснять с советской эстрады; его фамилию внесли в «чёрный список», для него закрылись концертные залы Москвы и Ленинграда. Но он продолжал успешно концертировать на периферии. Его концерты неизменно проходили при полном аншлаге (по 13 — 14 аншлагов в каждом городе). В работе он по — прежнему был требователен к себе, очень дисциплинирован и организован, поскольку больше всего на свете дорожил своей мечтой — своей работой; она была сутью и смыслом всей его жизни: он жил для того, чтобы петь. А пел он гениально. Его пластинки по-прежнему расходились миллионными тиражами и приносили колоссальный доход стране. (В то время, как государство на продаже его пластинок зарабатывало огромные деньги, на записи самой популярной своей «Восточной песни» он заработал всего лишь 150 рублей. Хотя и именно эту его звукозапись невозможно было купить даже в Ленинграде: в отделе пластинок (в середине 70 -х) висело написанное от руки объявление: «»Восточной песни» Ободзинского в продаже нет»). Этот «нездоровый» ажиотаж власти посчитали очень опасным. Министерство культуры в качестве экстренной меры устроило ему ряд провокаций. Во время гастрольных поездок к нему в гостиницу под видом поклонников врывались незнакомые люди и заставляли его с ними пить, что ему было категорически противопоказано: он был человеком слабого здоровья (слабая сенсорика ИЭИ), быстро пьянел, терял память и координацию после первого же бокала вина. Таким способом ему срывали концерт за концертом в течение нескольких месяцев. Начались скандалы, и их отразили в прессе. О нём заговорили в негативных тонах. За нарушение дисциплины его осудили, назначали принудительное лечение в наркологической клинике. А через пару недель после выписки налёты «поклонников» возобновились. Явление приобретало характер травли. Его выступления перестали транслировать по телевиденью и передавать по радио. Его полностью вытеснили с советской эстрады. А для того, чтобы зрители его поскорее забыли, распустили слухи о том, что он умер. И хотя это не соответствовало истине, они добились желаемого: «Орфей советской эстрады» остался без работы. Более того, он решил больше вообще не предпринимать попыток вернуться на сцену. Посчитал, что все его музыкальные свершения остались в прошлом и постарался привыкнуть к новой жизни, в которой уже не было места для мечты, песен и музыки. Устроился работать сторожем при каком — то складе в маленьком, захолустном городке. Никаких специальностей он уже осваивать не стал, а на другую работу, кроме этой, его не брали. Здесь его и нашла одна из его бывших поклонниц. Поддержала его в трудную минуту, одарила заботой и теплом. Эта новая его дуальная партнёрша стала его третьей женой, а впоследствии и организатором его будущих выступлений. Она же заставила его принять участие в одной незначительной телепрограмме (в 1992 году), где он впервые, после нескольких лет молчания, взял микрофон и запел. Все поняли, что голос он за эти годы не потерял, как певец он по — прежнему был великолепен. И хотя здоровье его было непоправимо подорвано и возраст был совсем не подходящий для активной концертной деятельности, жена — СЛЭ настояла на его скорейшем возвращении на эстраду, полагая что он ещё успеет заявить о себе, быстро восполнив упущенное, и займёт подходящее ему по праву место на новом теперь уже для него сценическом, эстрадном «Олимпе». Подчиняясь её желанию, он в 1993 году вернулся на эстраду, хотя по состоянию здоровья ему теперь уже было категорически противопоказано активно работать: он страдал от приступов гипертонии. По словам жены, бывали дни, когда он чувствовал себя так плохо, что приходилось по три — четыре раза в день вызывать для него «неотложку». И тем не менее, она настаивала на том, чтобы он продолжал активно концертировать и репетировать ежедневно и по многу часов. Хотя ему это было противопоказано. При повышенном давлении петь с полной отдачей сил крайне опасно: для усиления звука, для его совмещения внешней и внутренней акустики и большей его полётности, вокалист направляет голос в лобные и носовые резонаторы, из — за чего возникает дополнительное напряжение, из — за которого даже при незначительном повышении давления уже появляются точечные кровоизлияния по обеим сторонам переносицы и вокруг глаз. Пожилому певцу работать в полную силу невероятно трудно и крайне опасно. Напряжённый график гастролей выдержать практически невозможно: слишком большой риск и для здоровья и жизни певца. Поэтому, вполне естественно то, что при всей его бешенной популярности (хотя в его «воскрешение» ещё долго не верили), ни один из профессиональных менеджеров с ним работать не соглашался. Поэтому организацию всех его выступлений взяла на себя его жена. Она же и заставляла его работать по многу часов, вне всякой необходимости, работать «по — чёрному», игнорируя его болезненное состояние. Она знать не знала, каково это — по многу часов петь во время мучительной головной боли, многократно усиливающейся во время пения — это было не её страдание и не её боль. Взявшись устроить ему артистическую карьеру и боясь её повторного срыва, она не верила в его исключительные вокальные и музыкальные способности, ничего не знала об интуитивных особенностях его таланта. И, выставив его, как товар, «на продажу», она (при всех его медицинских противопоказаниях) нещадно и вне всякой необходимости, невероятно жестоко его эксплуатировала. Она сердилась на него за то, что он мало времени (как ей казалось) уделяет репетициям: вообще не репетирует. Просто выходит на сцену и поёт. Великолепно поёт. Но она, как это свойственно бывает СЛЭ — трезво мыслящему сенсорику — реалисту, — не верила в чудеса и считала такую подготовку недостаточно прочной. (Знающие люди говорят, что музыкант должен трудиться в поте лица! Без труда не выловишь и рыбку из пруда. А тут ещё надо навёрстывать упущенное, возвращать себе былую популярность). Она считала, что он, как и любой музыкант, должен по многу часов прорабатывать свою программу. (А как же иначе? — ему ведь надо все свои песни вспомнить!) Она не знала, что он их вообще не забывал и работала при нём и администратором, и надсмотрщицей одновременно. Контролировала каждое действие и решение, строго следила за тем, чтобы он времени попусту не терял. Ей слишком долго н верилось, что это чудо природы действительно попало в её руки. И сама мысль об этом непомерно раздувала её алчность и честолюбие: теперь она его хозяйка, а он — зависимый от её воли раб. И ей нравилось принуждать его к работе, возбуждала сама мысль о том, что она, его хозяйка выгоняет его на работу, как вола в поле.
(Проявилось обычное, характерное для агрессивных сенсориков — накопителей — деклатимов (СЛЭ) свойство, — обычная их бесчеловечная жестокость и хищная хватка, при которой стоит им только завладеть настоящим сокровищем, как они тут же начинают терять контроль над собой. Выжимают из своего «подопечного» всё, что могут. Относятся к нему, как к курице, несущей золотые яйца, которую им, к тому же, так и хочется под нож пустить — «и бульон из неё сварить, и жаркое сделать». И при этом ещё они заставляют её регулярно «нестись», выдавать продукцию, за которую можно получить деньги. Невозможность совместить и то, и другое, и третье, их приводит в отчаяние, порождает ощущение бессилия (противоречащее их программе). А ощущение неспособности изменить что — либо (нормативная интуиция альтернативных возможностей, заставляет их пускаться на опасные эксперименты, провал которых их приводит в ярость, которую они опять же срывают на своём подопечном: это он виноват в том, что дела идут так плохо, это он ленится, не желает работать, не желает помочь семье, которая для него же старается и т.д.)
Она не хотела знать, не хотела признавать (и не верила!), что муж её в репетициях не нуждается. Успокаивалась только тогда, когда он начинал репетировать. И не только потому, что звуки его голоса действовали на неё (как и на всех женщин) завораживающе. Просто ощущение «порядка в доме» (порядка в жизни, порядка в семье) возникало у неё только тогда, когда она видела, что её муж работает — то есть, «пашет» по — чёрному. Другого смысла, в понимании СЛЭ, слово «работа» вообще не имеет: если «работает», — значит «вкалывает, как каторжный», а если не прилагает усилий, значит и не работает вообще. Её дочка тоже радовалась, когда слышала, как отец поёт в своей комнате; говорила: «Мама! Наконец — то наш папа репетирует!». Мать отвечала: «Ага, как же! Репетирует он! Пойди, посмотри, как он репетирует!..». Дочь заходила в комнату и видела: отец лежит на диване и спит, а рядом магнитофон воспроизводит его голос. Поспав и прослушав свою программу сквозь сон, он со свежими силами выходил на сцену и безупречно её исполнял. В 1993 году он возобновил свою музыкальную деятельность и концертировал до конца своей жизни. (Умер он в 1997 году.). Работать ему было невероятно, мучительно трудно. Если бы отношение к нему было другим, если бы больше считались с состоянием его здоровья, с его силами и возможностями. Если бы создали другой режим, другие условия для работы, если бы он хотя бы репетировал в студии с микрофоном, а не в жилой комнате с плохой акустикой, где звук поглощается обивкой мебели (а жена требует, чтоб он пел громко, чтоб его голос ей из кухни был слышан). Если б он хотя бы изредка выступал под фонограмму (или, если в ту ночь, когда случился тот роковой приступ, ему бы вызвали скорую помощь), он возможно прожил бы дольше. Но он был скромен, непритязателен и неприхотлив, не хотел вводить жену в лишние расходы. Пение под фонограмму он категорически для себя исключал: он певец, а не артист пантомимы.
Так что другого выхода, кроме как спорить со своей супругой, сопротивляясь её насилию, у него не было. Он и сопротивлялся, пока были силы, спорил с ней, протестовал, устраивал «бойкоты» и «забастовки». Точнее, — она считала бойкотами то, что он ложился на пол и говорил: «Ой, плохо мне, я умираю!» Она не верила ему, считала, что он притворяется, отлынивает от работы. (Неизвестно, кем была эта особа до встречи с ним в этом захолустном городе, может быть, надсмотрщицей в тюрьме?)
Но факт остаётся фактом: однажды он также лёг и не встал. Умер от сердечного приступа. Она не смогла сразу в это поверить: думала, он устраивает свой обычный спектакль. Вообще не понимала, что с ним происходит: «Что значит, — умер?! Как это — умер, когда у нас тут назначено выступление в Петрозаводске?!» — возмущалась она. А потом только поняла, что случилось непоправимое. (Она очень боялась срыва гастрольной поездки, боялась госпитализации и неустойки, которую пришлось бы им заплатить, если бы сорвалось выступление, поэтому не стала той ночью вызывать ему скорую помощь. Она пыталась собственными силами контролировать его состояние, но под утро её «сморило», а когда она проснулась, он уже был мёртв.)
Провожали его со всеми почестями. Произнесли много пышных речей в его честь. Вспоминали, какой это был замечательный человек, какой редкий и уникальный талант. А он действительно был уникальным явлением на российской эстраде. Был певцом, про которого говорили: «человек, рождённый с куском золота в горле», потому что тогда ещё не было выражения «Золотой голос России», — оно появилось значительно позже…
Казалось бы, такой уникальный случай: кумир юности становится твоим супругом. Ведь, это как раз тот случай, когда можно, наконец, исполнить свою мечту. Ведь, кажется: куда уж проще, — бери его и веди в свой дом, создай уют, создай ему семью, сделай его счастливым. Ведь этакую удачу невозможно себе даже представить! Тут у любой бы женщины от счастья голова закружилась! Но почему жена в этой истории из романтичной и влюблённой женщины превратилась в жестокую надсмотрщицу, в алчного эксплуататора? Это случайность, или закономерность?
К сожалению, это — закономерность. Обусловлена она многими причинами. И в частности признаками деклатимности, стратегии, предусмотрительности (накопительства), экстраверсии, агрессивной, решительной сенсорики, авторитарного аристократизма. Жестокое и прагматичное отношение к человеку как к вещи, которой можно по — хозяйски распоряжаться и из которой можно бесконечно долго (при умелом и хозяйственном подходе) извлекать пользу — характерно для СЛЭ, в силу всех вышеперечисленных качеств. Отношение к человеку как к вещи, которой можно выгодно торговать, можно ею манипулировать, подвергать тяжёлым физическим испытаниям и техническим (технологическим экспериментам) свойственно ему как деклатиму (и включено в его программу альтернативной волевой сенсорики, способной быть деспотично жестокой и крайне изобретательной в методах принуждения и волевого давления. В этой инволюционно- аристократической диаде отношения соподчинения жёстко разделяются по принципу «либо пан, либо пропал» (либо раб, либо господин) — третьего не дано: не хочешь подчинять, сам будешь подчиняться.
Что касается романтики, то она здесь вся сосредоточена у ИЭИ — романтикой ведает его творческая этика эмоций (этика впечатлений, этика иллюзий). Поэтому для того, чтобы быть доминантом в этой системе, ИЭИ нужно быть рангом выше своего дуала, стать «властелином его души» и оставаться им как можно дольше (чего и требует от него его творческая этика эмоций, эмоциональных преимуществ). Отношения в этой инволюционной диаде квадры решительных авторитарных аристократов строятся по принципу: «Хочешь жить, умей бороться.». При оптимальном варианте отношений, оба дуала здесь будут бороться за жизнь, за лучшие условия существования, за право доминирования. ИЭИ со своей стороны будет бороться за власть, СЛЭ — со своей. К этому обязывает их и квадровый комплекс «шестёрки» (страх вытеснения в нижние слои иерархии). Никто из них не хочет быть рабом. При деспотичном доминировании СЛЭ, рабство опасно и унизительно для жизни партнёра. ИЭИ не может жить в таких условиях. Если он перестаёт бороться, он погибает. И тут уже возникает другая проблема и она заключается в том, что невозможно творческому человеку, чистому и светлому романтику совмещать высоко духовную, творческую работу в искусстве с низменной борьбой за власть. Это как раз тот случай, когда невозможно служить сразу двум богам. Приходится делать выбор. Выбор, сделанный в пользу служения искусству, как правило, оказывается жертвенным для самого служителя муз: он становится жертвой жестокой эксплуатации своего дуала. А поскольку его муза не позволяет себя эксплуатировать, не позволяет ему впустую изнашивать свой творческий потенциал, не позволяет ему работать по принуждению (настоящее творчество должно быть свободным), он, по отношению к ней, чувствует себя «предателем»; и одновременно чувствует свою вину перед своим партнёром и самим собой: считает, что это он не проявил достаточной принципиальности, не уберёг свой талант, свою жизнь, творчество, свою судьбу, свою семью, всех разочаровал, не достиг того, чего мог бы достичь… и т.д.
С другой стороны — убеждённый в своей правоте деклатим — СЛЭ не видит ничего предосудительного в том, чтобы по — хозяйски распоряжаться плодами творчества своего дуального партнёра. Ведь это так естественно: собирать урожай, подбирая всё до последнего зёрнышка и делая двойную и тройную выжимку из каждого плода и каждого семени, так что и скорлупа, и косточки перемалываются и пускаются в дело. В безотходном хозяйстве СЛЭ даром ничего не пропадает. Творчество партнёра, по его мнению, тоже должно приносить плоды, которые надо использовать с максимальной эффективностью и выгодой…
— …И это, в конечном счёте, оборачивается унизительным контролем и жестокой эксплуатацией творческих сил и возможностей ИЭИ. Но таково по — хозяйски «рачительное» отношение к делу СЛЭ: он из любого объекта вторичную и третичную выжимку сделает. Он и из камня все соки выжмет, и из выжатого лимона ещё два три стакана сока нацедит, желая получить наивысшие результаты здесь и сейчас, как будто завтрашнего дня не будет и всё заканчивается сегодняшним днём и нынешним моментом его существования. Если дуал оказывается единственным человеком в его подчинении, да ещё тем, кто приносит ему максимальную, реальную пользу, производит реальные, материальные ценности, из него крайне необходимо выжимать всё до капельки. И никакие ссылки на медицинские и творческие противопоказания его не остановят. Никакие просьбы на оставить хотя бы часть сил партнёра на завтра (потому что жизнь не кончается сегодняшним днём) его не вразумят: СЛЭ заставит обязательно сегодня выложиться по максимуму, потому что он верит только в свой сегодняшний день, только в то, что происходит здесь и сейчас. У него есть только один этот миг между прошлым и будущем, который он и называет настоящей жизнью (жизнью в настоящем, а не в прошлом и будущем); при удачном стечении обстоятельств считает его «мигом удачи», моментом истины, «ловит» его, и вытягивает из него всё по — максимуму, чтобы потом не жалеть об упущенном — о том, что позволил кому — то другому перехватить эту удачу, о том, что слишком мало возможностей использовал на тот момент, слишком мало взял себе и слишком много оставил другим… и т.д. И первым, с кого он будет спускать семь шкур, опять же окажется его ближайший партнёр, в том числе и дуальный. ИЭИ иногда пытается «завораживающе» повлиять на СЛЭ, отвлечь его от его захватнических, цепких планов, рассредоточить его волевой напор во времени, ослабить его хватку, его удар, или перенести на чью- то другую (желательно, виртуальную, мнимо — реальную) голову. ИЭИ старается умиротворить ситуацию здесь и сейчас (вылить масло на воду) с тем, чтобы выскользнуть из сферы влияния своего дуала потом, когда завораживающие чары рассеются, и он с ещё большей силой и большей энергией, с ещё более цепкой и алчной хваткой ринется навёрстывать упущенное, захватывать то, что ещё не успел захватить, считая себя обиженным за то, что ему помешали завладеть тем, на что он, как ему кажется имеет полное право. Смиряется он только тогда, когда некая, более могущественная сила (высшая сила, судьба или смерть) отбирает у него его очередную жертву. Тогда он и задумается об этой высшей силе, о том, что когда — нибудь она может у него и его жизнь — так же легко, в один момент, прямо «здесь и сейчас»… Неизвестности, неопределённости в настоящем и будущем, влияния на свою жизнь и судьбу высших сил СЛЭ боится. Для умиротворения высших сил он готов приносить самые дорогие жертвы. Утешением и «проводником», интуитивно ориентирующимся в мире фатальных закономерностей мог бы послужить его дуал, ИЭИ, но и его СЛЭ чаще всего «подставляет», уступая натиску высших сил и высших страхов — опасности лишиться всего сразу, здесь и сейчас и власти желаний иметь как можно больше, чтобы не испытывать ни в чём недостатка, чтобы обычные для всех потери (коль скоро они неизбежны) не были для него сколь — нибудь болезненными и ощутимыми.
— Выходит, что можно восхищаться своим дуальным партнёром, боготворить его, как кумира, дуализироваться с ним и при этом всё же не любить его?..
— … И это, к сожалению, — та горькая правда, которую иногда приходится говорить деклатиму, когда его потребительское отношение к партнёру становится эксплуататорским и бесчеловечно жестоким, требования — непомерно высокими, а претензии -чудовищно возмутительными, несправедливыми и неоправданными…
По проблематичной интуиции возможностей СЛЭ кажется, что без пинков и зуботычин отношения будут недостаточно прочными (а особенно с таким партнёром, которого то и дело приходится возвращать с небес на землю), хотя именно из- за этих постоянных тычков и толчков они быстро и разрушаются.
И праздники не хороши, и будни плохи
ИЭИ нравится обстановка праздничных застолий. Как аристократичному квестиму — интуиту (с довольно взыскательной нормативной сенсорикой ощущений) они нравятся ему и изысканностью еды и эстетикой сервировки. Бережливый и прагматичный дуал (СЛЭ) привыкший экономить на потребностях своего партнёра (равно как и на потребностях своей семейной иерархии (системы, «свиты») и в плане праздников его часто разочаровывает. Угощение выставляет из грубой, второсортного качества пищи (под водку и такая сойдёт ), сервировка подстать угощению: протёртая, потрескавшаяся клеёнка, вместо белой, накрахмаленной скатерти (всё равно зальют), надбитые гранёные стаканы, вместо бокалов (разобьются, так хоть не жалко). ИЭИ воротит и от такого, с позволения сказать праздника: от пьяного, грубого веселья, от пошлости, хамства, плоских и грубых шуток. От угощения, которое впору свиньям относить. От салатов «Оливье», состоящих на три четверти из картошки, от студней, неизвестно из чьих копыт сваренных, заполненных хрящами, жиром и требухой. «А какая разница?! — объясняет дуал — Они, когда выпьют, всё разницы не почувствуют».
Как и любой квестим, ИЭИ очень разборчив в еде, к качеству еды предъявляет высокие требования; всегда запоминает, где, чем и как его кормили. От партнёра, который кормит его лишь бы чем, плохо готовит, плохо сервирует стол, может уйти сразу.
Пример: молодой человек, офицер (ИЭИ) познакомился на танцах в провинциальном городке с прелестной девушкой — СЛЭ, которая на первый взгляд показалась ему достаточно интересным, воспитанным, интеллигентным человеком. Девушка пригласила его к себе на романтический ужин, который был изыскано сервирован. Говорили о литературе, о музыке. (Девушка оказалась преподавателем в музыкальной школе). Первое впечатление было очень приятным (первый такт дуализации (по аспект сенсорики ощущений состоялся). На следующее утро с него, как с честного человека, взяли обязательство на ней женится. А для того, чтобы обещание было выполнено, тут же, в сопровождении родственников, повели в ЗАГС подавать заявление. Как человек покладистый и миролюбивый, он на первых порах решил уступить (диада уступчивых), а затем уже действовать по своему усмотрению. Дальнейшие впечатления оказались не в пользу невесты: проявился её жестокий и властный, деспотичный характер. Жениха в доме принимали как «своего», угощали, чем бог послал, в выражении и в поведении не стеснялись. Ко дню свадьбы он уже получил представление об этой семье и решил в этом доме не задерживаться. В день свадьбы с утра пораньше отправился якобы в парикмахерскую, а сам быстренько побежал на вокзал и взял в кассе билет на первый же попавшийся поезд (отпуск у него к этому времени уже был оформлен) так что всё складывалось для него удачно и удобно. За исключением того, что кассирша в билетной кассе оказалась подружкой невесты, она же и позвонила новобрачной, сообщила номер поезда, вагона и места. Новобрачная (вместе со своею роднёй) тут же помчалась на вокзал и разыскала жениха, когда уже поезд тронулся. Родня дружно навалилась на стоп — кран, жениха сняли с поезда (хотя он отчаянно сопротивлялся, упирался, цеплялся за поручни) и приволокли в ЗАГС, где и сочетали браком с его дуальной партнёршей. Счастья своего он поначалу не понимал, но потом оценил в полной мере. Разногласия начались из — за грубости, хамства и интеллектуальной ограниченности, которые были свойственны ей (несмотря на диплом Института Культуры и высшее музыкально- педагогическое образование). Его раздражал её угрюмый вид, постоянное брюзжание, её вечная «экономия», из — за которой её муж и дочь вечно ходили в обносках (а ИЭИ, по нормативной своей сенсорике ощущений считает необходимым и дома одеваться изыскано и изящно, а тем более, когда приходится жить в общежитии, когда в любую минуту могут в комнату зайти сослуживцы, краснеть перед ними за свой внешний вид и за неприветливый, негостеприимный приём своей жены он не намерен: служебная карьера и отношения товарищей для него не мало значат. Хочется и принять, как подобает, и к чаю что- то подать. У жены приправой ко всему было её ворчание: «К чаю им что — то подавай! Тут не до сладостей! Прибавили бы вам зарплату, тогда другое дело!» Эти постоянные ссылки на зарплаты были вечным оправданием жены, вечным поводом для упрёков, темой постоянного её ворчания и брюзжания. Хотя ей ещё можно было позавидовать: муж — молодой и очень красивый партнёр, без вредных привычек (непьющий, некурящий), очень доброжелательный и приветливый человек, чуткий, внимательный, деликатный, из интеллигентной семьи, был любящим мужем и отцом. Но и его обижало вечное недовольство жены, её алчность и скаредность, несправедливое и недоброе к нему отношение. Ему перед сослуживцами было стыдно за тот сухой паёк, который она давала ему на работу: два маленьких бутерброда с сыром и маленький пакет бульонной лапши «Экспресс». И это на полный рабочий день Дошло до того, что у него уже голова начала кружиться. От слабости он терял координацию. А однажды дома споткнулся о какую — то выпуклость на ковре, от слабости потерял равновесие и упал. Потерял сознание. А когда очнулся, увидел перед своим носом холмик, который возвышался под ковром. Он решил узнать, обо что же он такое споткнулся… Откинул ковёр и увидел пачку денег: три с половиной тысячи долларов в сто долларовых купюрах — сбережения его жены за четыре года семейной жизни (из которых ни одного дня она не работала: а зачем работать, если всё равно переезжать в другой гарнизон?). Вечером у него с женой произошёл серьёзный разговор, а на следующий день он с ней и с дочерью пошёл в универмаг и купил всё, в чём они себе постоянно отказывали. Купили необходимую бытовую технику, обновили дочери гардероб, одели её как куколку. Жена возмущалась: «Зачем ей новые платья, когда ей всего три года, она же так быстро растёт!». А муж (теперь уже майор по званию) ей возражал: «А почему другие дети должны ходить в обновках, а моя дочь — в обносках? Я зарплату в дом приношу полностью и хочу, чтоб моя дочь одевалась не хуже других!» У жены — деклатима был свой резон утаивать эти деньги. Она копила их себе на квартиру, на тот случай, если они разведутся. Он (как она полагала) останется на служебной жилплощади, а она с чем? — собирай свои вещи и отправляйся неведомо — куда? В конечном счёте, так и произошло, когда они развелись (через два года после этих событий), но уже по другому поводу: из — за конфликта и идеологических разногласий невестки — СЛЭ со свекровью ЭИИ.
