Отношения ревизии являются асимметричными, или разноуровневыми. Это означает, что партнеры по ревизным отношениям пребывают в различающихся, неравноправных позициях. Один из партнеров называется ревизором, второй — подревизным. Отношение ревизора к подревизному совершенно не совпадает с отношением подревизного к ревизору, поэтому удобно считать отношения ревизии распадающимися на два отдельных отношения: ревизии (отношение ревизора к подревизному) и подревизии (отношение подревизного к ревизору).
Это отношения, в которых человек более всего уязвим и не может от этого защититься. Ревизор говорит самыми обидными для подревизного словами, но не надо думать, что ему самому в этих отношениях хорошо. Подревизный раздражает ревизора, причем постоянно и бессознательно. Но поскольку это отношения асимметричные, то хотя в них плохо и неспокойно обоим, подревизному приходится гораздо хуже, он больше страдает. Подревизный непонятен для ревизора. Трудно встать на его точку зрения. Его недостатки видятся как через увеличительное стекло, а достоинства — наоборот. Ревизор как бы постоянно следит за подревизным, обращая внимание на его слабое место. Создается впечатление, что ревизор постоянно хочет выяснить, что и как делает подревизный. У подревизного часто возникает впечатление, что за ним все время наблюдают, как за подопытным кроликом. Однако это не означает, что ревизор обязательно словесно указывает подревизному на его недостатки. Подревизный внутренне чувствует, что ревизор может сделать это в любой момент и поэтому поначалу находится в его присутствии в некотором напряжении.
Ревизор кажется человеком значительным, а то, как он действует, заслуживающим внимания. Признания ревизора хочется заслужить, его похвала очень ценится. Однако ревизор постоянно недооценивает подревизного, мысли и дела которого ему кажутся незначительными, что не может не вызывать обиду подревизного. Сначала это даже стимулирует, хочется доказать ревизору свою полезность, но все попытки не имеют успеха. Ревизор кажется самодовольным и мелочным, он придирается, пытается поучать и перевоспитывать.
Подревизный кажется интересным и способным, но ему чего-то не хватает. Ему надо помочь, подсказать, но все советы оказываются бесполезными. Подревизный их не воспринимает, чем еще больше усиливает желание ревизора его перевоспитывать. Подревизный кажется бестолковым, но не потому, что не может (в действительности это так и есть), а потому, что просто не хочет. Это вызывает у ревизора периодическое раздражение. Отношения ревизии могут быть названы отношениями опеки ревизора над подревизным, которая может быть для второго весьма навязчивой. Чувствуя свою уязвимость, подревизный на людях склонен делать попытки выйти из под этой опеки: он задевает ревизора, спорит с ним, пытается давать ему поручения. Однако такие попытки обычно ничем не заканчиваются. Ревизор, как правило, не обижается на подревизного, а продолжает дальше его «воспитывать». Эти отношения хорошо иллюстрируются аналогией «мать-непослушный ребенок».
Можно представить себе, во что превращается жизнь при близком присутствии ревизора, например в супружестве. Подревизный перманентно пребывает в состоянии растерянности и фрустрации. Он, как правило, остро переживает свою психологическую зависимость.
Данным отношениям органически присущ антагонизм, однако игра ведется “в одни ворота”, и попытки борьбы со стороны подревизного истощают его, не оставляя жизненных сил уже ни на что другое.
Все это очень напоминает предысторию психического заболевания, каковое и является реальным риском для подревизного. Неудивительно, что ревизные браки весьма часто заканчиваются разводом. Лучше, если такому сочетанию выставить красный свет с самого начала. К сожалению, зачастую ревизор, испытывая удовольствие от владения “жертвой”, стремится к браку, а подревизный не находит в себе сил противиться, так что “сладостный” союз кролика с удавом свершается. В дальнейшем вся сопутствующая атрибутика усугубляется, и сохранить брак могут, по-видимому, лишь истинные садомазохисты.
Еще отчаяннее выглядит ситуация, когда ревизор — родитель. Ребенку-то деться некуда, а ревизия происходит более сильная и всепоглощающая, чем в отношениях взрослых. На этом фоне более безобидным представляется обратный вариант: ревизор — ребенок.
Психологические механизмы, лежащие в основе отношений ревизии:
Наиболее сильная психическая функция ревизора совпадает с самой слабой и болезненной психической функцией подревизного, так что создаваемые ревизором потоки информации постоянно приводят подревизного в замешательство и ставят его в зависимое, подчиненное ревизору положение.
Самая сильная функция подревизного приходится на столь же сильный, хотя и менее творческий психоинформационный элемент ревизора; недостаток полета воображения по этому элементу только способствует нейтрализации информационных посылов подревизного. В то же время, благодаря этому взаимодействию адекватно оценивающий ревизор признает наличие у подревизного определенных талантов.
Преимущество подревизного, опять-таки скорее досадное, потому что оно минимально, прослеживается и в тех вопросах, которые для ревизора составляют предмет “общеобразовательного” интереса.
Слабая функция психики ревизора оказывается неуязвимой, так как соответствующая функция подревизного не относится к зоне уверенности последнего и не в состоянии сгенерировать импульс, убедительный для ревизора. Тех же воздействий, в которых нуждается подревизный, ревизор предоставить ему не может, но испытывает от этого не угрызения совести, а желание покритиковать несостоятельность партнера.
Болезненное несогласие обычно наблюдается по аспектам, которым подревизный превосходно умеет дать общую оценку, а ревизор остро фиксирует внимание на “ложке дегтя в бочке меда”, чем перечеркивает суждение подревизного.
Ревизор создает вокруг себя сильное поле того или иного качества, нейтрализовать которое подревизный способен лишь мощными направленными вспышками, после чего ситуация возвращается к исходному состоянию, так что к кратковременным атакам на ревизора приходится прибегать снова и снова, и это утомительно для подревизного.
